Убьет ли авторство Рунет? Семантика творческой честности

Острая дискуссия по поводу возможной близкой смерти институту авторства в Интернете, которая в последнее время периодически вспыхивает во Всемирной паутине, заставила нас вернуться к теме интеллектуальной собственности в России…
При мысли о собственнике чего-либо в сознании среднего россиянина обычно всплывают ненавистные слова типа «мироед», «кулак» или «куркуль»; образ творца-одиночки часто ассоциируется у него с бескорыстным чудаком не от мира сего…

Игорь Яковлев
Убьет ли авторство Рунет? Семантика творческой честности
"Экономические стратегии", №5-6-2005, стр. 124-130

Мы уже обращались к истории становления системы интеллектуальной собственности в России (см. "Семантика постиндустриального передела" в "ЭС" № 2 за 2004 г.). Острая дискуссия по поводу возможной близкой смерти института авторства в Интернете, которая в последнее время периодически вспыхивает во Всемирной паутине, заставила нас вернуться к этой теме.

Диагноз: правовой нигилизм

История развития отечественной системы интеллектуальной собственности зигзагообразна. В дореволюционной России права на интеллектуальную собственность относились к исключительным правам, отличным от вещного права, то есть права на имущество. В коммунистические времена в соответствии с идеологическими установками на отрицание права частной собственности само понятие интеллектуальной собственности решительно отвергалось. С возвратом к капиталистическим отношениям и переходом к рыночной экономике результаты интеллектуальной деятельности вновь были включены в сферу товарного обращения, и на них распространился режим интеллектуальной собственности.

Однако отношение наших соотечественников к нематериальным активам практически не изменилось. Одним из наиболее живучих пережитков социализма явилось нигилистическое отношение к интеллектуальной собственности. По сей день в глазах общественного мнения использование фрагмента, а то и всего произведения, скажем, в научной работе без ссылки на авторов и источник часто даже мелким грехом не считается, а уж воровством тем более. Ну кто из нас может осудить за просьбу, знакомую еще со школьных времен: дай списать?

Перефразируя известное изречение классика, можно утверждать, что строгость российских законов по охране интеллектуальной собственности компенсируется необязательностью их исполнения, причиной чего является равнодушие государства и общества к авторским правам на произведения. Понятно, что для устранения этих родовых пятен государство должно гарантировать неотвратимость наказания за неправовые действия по отношению к авторам, а общество – способствовать созданию обстановки нетерпимости к незаконному использованию интеллектуальной собственности.

Автор: творец или собственник?

Но есть еще одна, неявная причина российского нигилизма по отношению к авторским творениям. Она заключается в искажении самого смысла авторства в общественном сознании, основанном на определенной двусмысленности. Социология свидетельствует, что нашему национальному характеру свойственно сочетание отрицательного отношения к частной собственности и уважения к индивидуальному творчеству. При мысли о собственнике чего-либо в сознании среднего россиянина обычно всплывают ненавистные слова типа "мироед", "кулак" или "куркуль"; образ творца-одиночки часто ассоциируется у него с бескорыстным чудаком не от мира сего. Так кем же все-таки является автор в массовом сознании?

Отчасти приоткрыть завесу над сей великой тайной поможет семантический анализ этого понятия. Согласно историко-этимологическому словарю русского языка, автор – творец, сочинитель, создатель литературного или иного художественного произведения, научного труда, проекта, изобретения и т.п. В русском языке это слово известно, по крайней мере, с начала XVIII в. Оно пришло из украинской мовы. Основой для слова "автор" является латинское auctor – виновник, покровитель, основатель. В латыни оно родственно словам "власть", "воля", "влияние" (сравните: авторитет, авторитарный).

По С.И. Ожегову, автор – "создатель какого-нибудь произведения", т.е. человек, который совершил творческий акт, приведший к появлению нового продукта или результата. Здесь не устанавливается никакого отношения автора к вновь возникшей интеллектуальной собственности. Но, согласно тому же энциклопедисту, авторство – "принадлежность произведения автору", а "принадлежать" означает "находиться в обладании, в собственности, быть достоянием", т.е. авторство по своей сути ничего общего с созидательным процессом не имеет, а относится исключительно к сфере имущественных прав. Это означает, что, в соответствии с нормами бытового русского языка, "авторство произведения" и "обладание произведением" – синонимичные понятия. Иными словами, с обыденной точки зрения авторство не связано с созданием произведений, а обусловливается лишь возможностью авторов по своему усмотрению использовать их в своих целях. Таким образом, в общественном сознании между понятиями "автор" и "авторство" лежит смысловая пропасть, которая возникла во многом благодаря неизбывной любви наших соотечественников к словарям русского языка.

В то же время отечественное законодательство, касающееся авторства, регулирует отношения, возникающие в связи с созданием и использованием произведений науки, литературы и искусства (авторское право), фонограмм, постановок, передач, организаций эфирного или кабельного вещания (смежные права). Действительно, любой человек, когда-либо сталкивавшийся с оформлением, скажем, авторских свидетельств, знает, что в них указывается приоритет, т.е. первенство по времени, авторы произведения и его правообладатели. Отсюда следует, что на юридическом языке авторство – это участие в творческом процессе, а правообладание – возможность использовать произведение на правах собственности в своих интересах. Иначе говоря, для юристов авторство имеет смысл, диаметрально противоположный представлениям по этому вопросу юридически не подкованных граждан, которые черпают знания из толковых словарей.

Как говорится, почувствуйте разницу в отношении к автору и авторству: обидеть благородного автора-созидателя – это одно, а позаимствовать у презренного правообладателя-собственника – совсем другое. Эта двусмысленность, на наш взгляд, и является одной из основных причин тех острых дискуссий по вопросам авторства, которые в последнее время периодически возникают в Рунете.

Творца обидеть легко

Чтобы разобраться в механизме возможных нарушений авторских прав, нужно понять, какие способы освоения чужих творений мыслимы в принципе. В табл. 1 приведен логический ряд основных форм использования интеллектуальных продуктов, в котором термины расположены сверху вниз по мере снижения качества отношения к авторским правам. Этот ряд простирается от добросовестного копирования произведения с указанием авторства до плагиата, связанного с фактической кражей произведения, и даже подделки – нелегального использования не только копии самого произведения, но и имени автора. Ранжирование понятий осуществлялось нашими экспертами в соответствии с энциклопедическими определениями терминов.

Таблица 1. Логический ряд форм использования интеллектуальных продуктов

Как видно из модели, представленной в таблице, существует достаточное количество легальных и допустимых (выделены соответственно желтым и синим цветом) способов использования в своих интересах чужих произведений без нанесения морального и материального вреда их авторам. Но почему-то знание этой очевидной истины не приводит к уменьшению числа желающих проехать на красный свет. Действительно, куда проще не "сушить" собственные мозги, а пойти по пути наименьшего сопротивления, скачав из Интернета текст и выдав его за свой.

В этой связи возникает вопрос: в чем же заключается информационная свобода? Например, нашумевшая Декларация Барлоу о независимости киберпространства касается свободы изложения собственных мыслей в Интернете. Напомним, что она была написана в ответ на принятие в 1996 г. правительством США Билля о благопристойности коммуникаций (Communication Decency Act), суть которого – введение цензуры в Интернете. Судя по интернет-публикациям, несмотря на то что этот билль был признан антиконституционным, борьба сторонников и противников свободы во Всемирной паутине продолжается. Но свобода слова отнюдь не предполагает вольницы плагиата.

Исходя из перечисленных форм использования интеллектуальных продуктов, мы возьмем на себя смелость утверждать следующее. Законна и справедлива свобода излагать собственные мысли в новых авторских произведениях. Приемлема, хотя и чуть менее справедлива свобода использовать чужие идеи для создания новых авторских творений. Но совсем несправедлива и нежелательна свобода использования чужих творений под видом собственных.

Интернет-сообщество об авторстве

Единого мнения по вопросу об авторстве в российском интернет-сообществе пока нет. Но, к сожалению, свобода в Интернете довольно часто интерпретируется не по Барлоу, а по Шарикову.

Некоторые наблюдатели во главу угла ставят вопрос правообладания. Они утверждают, что в условиях Интернета, где якобы практически невозможно установить автора, защищать авторские права или накладывать ответственность за публикацию того или иного материала непросто, а в перспективе не нужно.
Другие ведут речь о бессмысленности идентификации автора как творца. Они считают, что можно поставить вопрос так: этично или неэтично лишать некоторого сетевого автора права на публикуемые в Сети произведения через его деперсонализацию. На их взгляд, старые представления об этике или морали в Интернете теряют смысл. Поэтому, утверждают они, сам факт вступления в Сеть обязывает нас принимать принципы изначального отказа от прав на наши идеи и даже произведения: не то чтобы они нам больше не принадлежали, просто с момента их публикации в Сети они принадлежат нам не больше, чем всем остальным читателям-писателям.

Третьи идут еще дальше. По их мнению, Сеть вследствие равной доступности любых ее ресурсов скорее воспринимается как некое единое информационное поле – своего рода огромное информационное агентство, устроенное максимально демократически.

В результате Интернет нивелирует ценность конкретного авторского текста – он воспринимается лишь в бесконечном потоке ему подобных, поэтому цитировать сетевые источники – занятие бессмысленное и никому не нужное. В общем, взять все, но не делить, а свалить в кучу…

Обращает на себя внимание тот факт, что авторы всех приведенных рассуждений рассматривают Интернет как совершенно новую, особую информационную и интеллектуальную среду, которой присущи некие уникальные творческие явления. Вряд ли это соответствует истине. Например, одним из важных достижений Интернета они считают возникновение виртуального авторства. Однако такое явление давно известно: к числу виртуальных авторов относились, в частности, Козьма Прутков и Николя Бурбаки. Еще одно псевдоизобретение Интернета – "виртуал", или "ВЧ", – также имеет своего предшественника с тем же криминальным оттенком, на воровском жаргоне называемого "куклим". Формы именования авторов произведений приведены в табл. 2, ранжированные сверху вниз по мере увеличения дистанции между именем автора и его личностью. Из таблицы видно: ничто не ново под луной.

Таблица 2. Формы именования авторов произведений.

Кому выгодно?

В прессе сообщалось, что в ежегодном докладе фонда Rambler "Экономика внимания", посвященном состоянию Интернета в России в 2005 г., отмечается: наибольшим авторитетом в Сети сегодня обладают уже не производители контента, а те, кто умеют привлечь к нему аудиторию, своего рода "диспетчеры внимания". На этой основе делается вывод, что ценность "медиаторов", профессиональных интернет-"сталкеров" для сообщества сейчас много выше, чем ценность производителей информации. А стоит ли свято хранить неприкосновенность авторства, которое теперь значит не так много?

Рассуждения, на наш взгляд, весьма показательные. Фактически они отражают расстановку сил на медиарынке и вполне определенно служат чьим-то интересам. Поэтому обратимся к рассмотрению места авторов и "медиаторов" в информационной сфере, с тем чтобы понять, кому выгодны такие идеи – творцам или торговцам?
До недавнего времени для описания взаимодействия традиционной и электронной прессы с одной стороны и общества – с другой обычно использовалась относительно простая трехагентная схема коммуникации с обратной связью. Эта схема включает авторов, распространителей, а также аудиторию пользователей.
С точки зрения экономики медиарынка, на котором действуют средства массовой коммуникации и информации, содержание или, более широко, контент выступает в качестве товара, имеющего смысловое наполнение в виде сведений, мнений, идей, знаний, развлечений, "упакованных" вместе и распространяемых в форме газетных новостей, журнальных статей, радио- или телепередач. Одновременно с этим средства массовой информации предоставляют реальные услуги в виде обеспечения доступа авторов к аудитории. Эти услуги не только позволяют создавать добавленную стоимость для произведений авторов, но и во многом определяют характер тех или иных органов прессы.

Реально количество объектов и субъектов медиарынка заметно шире, чем в трехагентной схеме. При этом связи между объектами и субъектами в случае традиционной и электронной прессы далеко не одинаковы. Рассмотрим соответствующие модели секторов печатной продукции и электронных СМИ.

Модель сектора традиционной прессы

Традиционную прессу на современном медиарынке представляет сектор печатной продукции, описываемый в нашем случае восьмиагентной моделью (рис. 1). Процесс начинается с творческого акта – создания произведения (т.е. контента), которое автор хотел бы довести до читательской аудитории. Произведение в виде копии, имеющей права рукописи, передается издателю, который обеспечивает набор, научное, литературное и техническое редактирование текста, корректуру, заказ иллюстраций и, наконец, создание оригинал-макета.

Рисунок 1. Восьмиагентная модель сектора печатной продукции медиарынка

Далее в дело вступают полиграфисты. Они по оригинал-макету осуществляют тиражирование и брошюровку, т.е. превращают произведение в материальный объект, например в книгу или журнал, имеющий товарный вид. Для успешного распространения тиража в соответствии с данными, полученными в ходе изучения потенциального рынка произведения (маркетинговых исследований), привлекаются специалисты в области рекламы, которые "раскручивают" товар. Они информируют потенциальную аудиторию о произведении и его достоинствах.

Затем крупные партии товарного продукта на определенных условиях передаются распространителям, занимающимся оптовой торговлей, логистикой и организацией доставки товара розничным торговцам. Фактически функции распространителей заключаются в обеспечении доступа издателей к агентской сети мелких торговцев, а также в сборе и обработке розничных заказов ритейлеров.

Следующим немаловажным участком сектора печатной продукции медирынка является субрынок доставщиков, которые обеспечивают транспортные и такелажные услуги в соответствии с логистикой, разработанной оптовыми торговцами. Окончательное доведение авторского произведения до читательской аудитории осуществляется путем продажи печатной продукции в магазинах и киосках, на книжных развалах, с помощью торговых автоматов, "коробейниками" и т.п.
Цикл восьмиагентной модели рынка печатной продукции завершается петлей обратной связи от аудитории к авторам и издателям, реализуемой путем организации мониторинга мнений читателей на основе социологических опросов, результатов анализа переписки, в ходе личных встреч автора с читателями, читательских конференций и т.п.

Сектор электронных СМИ

В отличие от трехагентной модели, развернутость ее восьмиагентного аналога позволяет представить в формализованном виде сходства и различия между сектором печатной продукции медиарынка и сектором электронных средств массовой информации, который определяется шестиагентной моделью (рис. 2). Модель сектора электронных СМИ получается путем изъятия за ненадобностью из модели сектора печатной продукции двух элементов: субрынка полиграфических услуг и субрынка услуг распространителей-оптовиков. Кроме того, субрынок доставщиков в случае электронных СМИ трансформируется в субрынок провайдеров, предоставляющих сетевые услуги для распространения сигнала. Субрынок торговых услуг обособляется и осуществляет торговлю товарами долговременного пользования, например телевизионными и радиоприемниками, компьютерами, оргтехникой и т.п.

Рисунок 2. Шестиагентная модель сектора электронных СМИ медиарынка

Наличие у электронных СМИ кабельных или эфирных сетей, соединяющих каждого из участников медиарынка с каждым, позволяет устанавливать гораздо больше прямых и обратных связей. Это придает рынку электронных СМИ значительно большую гибкость по сравнению с рынком традиционных СМИ. Например, издатели и рекламщики получают в этом случае самостоятельный выход на субрынок "доставщиков"-провайдеров услуг связи, минуя полиграфистов и распространителей. Интернет предоставляет такую же возможность авторам и читателям – они могут непосредственно связаться друг с другом, например с помощью электронных форумов или блогов.

А уши-то торчат…

Приведенный анализ основных секторов медиарынка позволяет сделать в целом очевидный вывод: этот рынок, равно как и все другие, не может обойтись без товара, которым на рынке СМИ является контент, а его производителем – автор. Пользователя информационного товара интересует не только его содержание, но и автор, обладающий тем или иным уровнем популярности и личного авторитета, а также время создания произведения, т.е. приоритет, определяющий его новизну и актуальность. Такие анонимные работы, как Библия или Коран, не в счет, поскольку эти книги богодухновенны.

В ликвидации института авторства как системы правообладания объективно заинтересованы только издатели, поскольку снижение или полный отказ от выплаты авторского гонорара повышает рентабельность их бизнеса. Но и они не могут стремиться к деперсонализации произведений, поскольку новое анонимное произведение продать труднее, чем подписанное.

Упомянутые выше "медиаторы" и "сталкеры" относятся не к сфере создания информационного продукта, а к области рекламы и сбыта. Вряд ли они попробуют лишить авторства признанного мастера. Однако они объективно заинтересованы в деперсонализации талантливых, но малоизвестных авторов с целью создания творческих "шарашек", фабрикующих тексты для раскручиваемых псевдоавторов. Обычно такие манипуляции с авторством называют использованием "белых рабов". Это явление существовало задолго до появления Интернета.

Еще одна категория "деперсонализаторов" состоит из недобросовестных авторов, морально готовых пойти на плагиат или фальсификацию. Но в Интернете украсть значительно сложнее, чем вне этой прозрачной информационной среды.

Авторский аудит

Сдается, что сторонники идеи о затруднительности установления авторства в условиях Интернета сильно лукавят. Прозрачность Всемирной паутины дает колоссальные возможности для выявления истинных авторов произведений, а отсутствие сетевой прозрачности, наоборот, позволяет манипулировать авторством. Например, обстановка секретности, в которой в советские времена проводились некоторые научные исследования, лишь отчасти служила средством сохранения военных тайн. Другим ее важным предназначением являлось сокрытие фактов плагиата или научной халтуры.

Другое дело, скажем, Рунет. Наличие в нем поисковых машин позволяет оперативно определять все, что необходимо для авторского аудита: наличие приоритета по времени публикации произведения в Интернете, факт упоминания имени автора или авторского коллектива, а также информацию о наличии прав интернет-издания на публикацию произведения. На принципе анализа этих данных, например, построена сетевая информационная технология Net-Content, которая позволяет вскрывать случаи недобросовестного использования интеллектуальной собственности и нарушения прав авторов. Данная технология основана на предположении о том, что авторский текст индивидуален, как отпечатки пальцев. Только это – отпечаток естественного интеллекта того или иного человека, формировавшегося длительное время. Образование автора, интеллектуальная среда, в которой он находится, образ его жизни – все это неизбежно влияет на словарный запас и манеру изложения. Именно данное соображение используется для обнаружения случаев плагиата и недобросовестной компиляции в Интернете. Позитивный опыт использования такого подхода говорит о его достаточно высокой результативности.

Думается, что сетевые технологии, подобные описанной выше, позволят создать систему негосударственного авторского мониторинга и аудита, не нарушающую принципов независимости киберпространства. Такая система в Интернете может стать инструментом внутренней саморегуляции Сети по вопросам авторства и правообладания. Наличие механизма авторского аудита затруднит возможные попытки обезличить или обокрасть автора в Интернет. Поэтому мы уверенно завершаем статью вопросом, вынесенным в заголовок: убьет ли авторство Рунет?
И отвечаем: нет.