С.И. Луценко комментирует запрос федерального законодателя на доктрину «снятия корпоративной вуали»

Ведущий эксперт Контрольного управления Президента РФ Сергей Луценко анализирует особенности функционирования такого инструмента, как корпоративный иммунитет (доктрина «снятия корпоративной вуали»).

Если очень просто, то доктрина «снятия корпоративной вуали» — это возложение на одну компанию ответственности (как гражданско-правовой, так и уголовной) за действия другой, если последняя является зависимой (постановление ЕСПЧ от 20 сентября 2011 г. по делу «ОАО «Нефтяная компания «Юкос» против Российской Федерации»).

 

Более развернуто концепцию «снятия корпоративной вуали (занавеса)», также именуемую концепцией «прокалывание корпоративной вуали» (Piercing the Corporate Veil), «проникновения за корпоративную вуаль» (Durchgriff hinter den gesellschaftsrechtlichen Schleier), можно описать так.

При наличии определенных условий ответственность за нарушения со стороны компании возлагается на лиц, полностью ее контролирующих, если компания является всего лишь их «орудием» (vehicle), формальным прикрытием для недобросовестной деятельности. Использование компании как alter ego (фасада, инструмента) своего владельца направлено прежде всего на привлечение контролирующего лица к ответственности по обязательствам контролируемой им компании (или наоборот). Иными словами, в данном случае речь идет о случаях отказа от применения «принципа отделения» имущества компании и имущества ее участников, игнорирования юридической самостоятельности юридического лица и праве кредиторов компании распространить ответственность на личное имущество ее участников, менеджеров или иных лиц, контролирующих юридическое лицо, за счет их личного имущества (постановление Третьего арбитражного апелляционного суда от 27 марта 2015 г. по делу № А33-3867/2014).

Данная доктрина защищает интересы кредиторов юридического лица. Доктрина «обратного проникновения» (umgekehrter Haftungsdurchgriff) основывается на том, что кредиторы участника компании (как правило, единственного) получают возможность обратить взыскание по его личным долгам на имущество контролируемой им компании (что в качестве исключения допускает судебная практика отдельных западноевропейских стран, например Швейцарии).

В европейском праве она именуется «проникновение за корпоративную вуаль» (Durchgriff hinter den gesellschaftsrechtlichen Schleier), а в американском — «прокалывание корпоративной вуали» (Piercing the Corporate Veil).

Снова необходимо повториться.

Суть такой ответственности заключается в том, что суд, установив, что организация является «продолжением личности» (alter ego) ее учредителя (участника), или, как указано в ряде судебных решений, фиктивной оболочкой (shell), то есть создана для удовлетворения его личных интересов, в том числе для совершения неправомерных действий и с целью исключить персональную ответственность такого учредителя (участника) и переложить бремя на лиц, которые фактически контролировали ее и инициировали противоправные действия (бездействие) от имени этой компании.

Сразу необходимо отметить, что данная доктрина применительна и к легальным особенностям ведения бизнеса.

Иначе говоря, ее нельзя толковать исключительно как средство или движущую силу для обмана или уклонения.

Как отмечает Европейский суд по правам человека, собственник (акционер), имея контроль над управлением в компании и наделенный дискрецией, использует правосубъектность компании как корпоративный инструмент («вуаль») для собственного бизнеса (постановление Европейского суда от 26 октября 2000 г. по делу «G.J. против Люксембурга»).

Другими словами, при оценке ответственности со стороны национальных судов в отношении субъекта, который использует инструмент («корпоративную вуаль»), необходимо подходить с учетом его юридических особенностей.

В Российской Федерации доктрина «снятия корпоративной вуали» была упомянута в Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации (Вестник ВАС РФ. 2009. № 11). В частности, отмечалось, что необходимо персонифицировать возложение ответственности за деятельность компании.

Несмотря на это, на законодательном уровне данный механизм не был реализован.

Впервые национальный правоприменитель использует данный механизм в постановлении Президиума ВАС от 24 апреля 2012 г. № 16404/11. При этом данное постановление не содержит положений о критериях и порядке его применения при рассмотрении дел.

Поэтому некоторые национальные суды стремятся выработать самостоятельный алгоритм идентификации и применения доктрины «снятия корпоративной вуали».

В первую очередь они стремятся установить контролирующее лицо (фактического выгодоприобретателя) относительно обязательств контролируемой им компании, способность данного лица определять структуру органов управления компании, а через нее — влиять на принятие решений (постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 13 апреля 2016 г. № А03-14308/2015).

Верховный суд РФ в своих решениях достаточно ясно оценил особенности данного корпоративного инструмента в плоскости уголовной ответственности применительно к конечному выгодоприобретателю — бенефициару (постановление Президиума ВС РФ от 23 января 2014 г. № 310-П13, постановление ВС РФ от 15 мая 2012 г. № 5-Д12-24).

В частности, создаются «центры прибыли» (в том числе зарубежные офшоры), в которые выводится основная выручка, а контролируемые компании становятся «центрами издержек». Им взамен активов возмещается только себестоимость. Контролирующее лицо или группа лиц, создав фактически вертикально интегрированную структуру управления (принятие решений через делегирование управленческой дискреции органам управления подконтрольных компаний), влияя на подконтрольную компанию (и) под прикрытием правомерной гражданско-правовой сделки или иных внешне легитимных действий, совершают умышленно незаконные операции, преследуя цель неосновательного обогащения с причинением ущерба собственникам (в том числе миноритариям) подконтрольных компаний.

В данном случае доктрина «снятия корпоративной вуали» используется как прикрытие мошеннических действий ее собственников или управляющих. Она является целесообразной для защиты прав ее кредиторов, включая государство. Другими словами, налицо концепция возложения ответственности на аффилированных лиц юридического лица (постановление ЕСПЧ от 25 июля 2013 г. по делу «Ходорковский и Лебедев против Российской Федерации»).

В любом случае государство должно разработать ясные правила игры, чтобы его вмешательство в хозяйственную деятельность компании не было произвольным.

Кроме того, необходимо определить механизм контроля основной компании над зависимой организацией (аффилированной организации).

На законодательном уровне можно было бы конкретизировать понятие «контроль», что привело бы к значительному повышению рисков ответственности основной компании.

В частности, можно оценить степень влияния решений основной компании на зависимую организацию, используя такую форму зависимости, как наличие доминирующего влияния. Описать понятие «контроль» через категории относительности: сравнение с альтернативным источником влияния, презумпцию. Вопрос об ответственности доминирующей компании можно устанавливать через оценку влияния каждого из акционеров (собственников) при принятии обществом решения (опыт Великобритании и США) либо уровень господствующего влияния можно оценивать с использованием договора доверительного управления с идентификацией лиц — получателей экономической выгоды (опыт Германии), поскольку данный механизм подразумевает контроль одной компании над хозяйственной деятельностью другой.

Причем данный алгоритм определения зависимости компаний (контроля) относится не только к акционерным обществам, но и к обществам с ограниченной ответственностью.

Автор предлагает рассматривать доктрину «снятия корпоративной вуали» через механизм подразумеваемых фидуциарных обязанностей, тем самым, возможно, предупредить незаконность действий со стороны контролирующего лица — собственника (бенефициара).

Для привлечения к ответственности контролирующего лица при нарушении подразумеваемых фидуциарных обязанностей необходимо установить у него право давать обязательные для подконтрольной компании указания либо возможности иным образом определять ее действия; совершение этим лицом действий или его бездействие; причинно-следственную связь между противоправным поведением контролирующего собственника и фактом (размером) причинения ущерба (убытков) не только компании, но и ее остальным собственникам (акционерам). Поскольку именно на контролирующем лице (чаще всего это мажоритарный собственник) лежит особая миссия, поскольку он по сути является гарантом и хранителем фидуциарных ценностей в компании. Фидуциарные обязанности гарантируют стабильность корпоративных отношений и защищают ее собственников от корпоративного сепаратизма. Фидуциарные стандарты защищают и добросовестных руководителей от вменения им ответственности со стороны собственника при совершении той или иной сделки (Луценко С. Роль фидуциарных принципов в совершенствовании корпоративного управления // Общество и экономика. 2016. № 3).