Игорь Задорин
Социальные угрозы: опасения и тревоги населения стран G8
"Экономические
стратегии", №4-2006, стр. 14-21
Задорин Игорь Вениаминович — руководитель Исследовательской группы ЦИРКОН, директор Международного агентства «Евразийский монитор». |
О проекте
Концепция
Успех сотрудничества ведущих
государств мира по предотвращению (устранению) глобальных угроз в известной
мере зави-сит от более или менее единого общественного мнения данных государств
относительно значимости (опасности) этих угроз. Одним из важных вопросов в этом
контексте становится наличие (или отсутствие) общих массовых страхов и тревог,
стимули-рующих создание глобальных систем безопасности (военной, экономической,
экологической и т.п.).
В апреле - мае 2006 г. Агентство
"Евразийский монитор" осуществило сравнительное исследование восприятия
социаль-ных угроз гражданами пяти стран постсоветского пространства. В преддверии
саммита "Большой восьмерки" (G8) компания GMI любезно предоставила
возможность использования своей онлайн-панели для проведения аналогичного эксперименталь-ного
исследования социальных тревог и опасений во всех странах G8 - в США, Великобритании,
Канаде, Франции, Германии, Италии, Японии и России (проект G8-Fears).
Авторы проекта полагают, что его результаты - своеобразные рейтинги социальных угроз, отраженных в восприятии граждан "Большой восьмерки", - дадут богатый материал для формирования актуальной повестки дня встреч мировых лидеров.
Участники
Характеристики опроса
Инструментарий (анкета)
опроса G8-Fears представлял собой немного модифицированный инструментарий опросов
по проекту "Евразийский монитор" и включал 2 вопроса, касающихся общей
социальной тревожности, и 11 вопросов по воспри-ятию конкретных социальных угроз.
Межстрановый опрос G8-Fears по методике GMI Poll проводился с 15 по 23 июня
2006 г. среди 8000 респондентов в возрасте старше 18 лет (репрезентативные выборки
объемом 1000 человек для каждой страны "Большой восьмерки"). Отбор
респондентов осуществлялся случайным образом из самого большого в мире 5-миллионного
онлайн-сообщества потребителей в рамках квот по полу, возрасту, а также, где
это возможно, по региону про-живания и этнической принадлежности. Первичные
данные собирались при помощи онлайн-платформы Net-MR® (интернет-опрос). Единство
методики опросов в разных странах позволяет корректно сравнивать общественное
мнение, а также опре-делять различия массового восприятия социальных угроз во
всех странах G8.
Основные результаты
1. Общий уровень социальной
тревожности
Показатели общей социальной
тревожности в разных странах демонстрируют высокую степень различия (дифференциа-ции).
Если в США и Канаде три четверти и более опрошенных (75% и 79% соответственно)
в той или иной степени уверены в своем будущем, то во Франции и Японии таких
респондентов всего около трети (36% и 31% соответственно).
Российская
интернет-аудитория попадает по данному показателю в "среднюю лигу"
- от 50% до 65% уверенных (хотя в рамках традиционных квартирных опросов уверенных
в своем будущем респондентов набирается несколько меньше - от 35% до 40%; см.
рис. 1).
Рисунок 1. Вы уверены или не уверены в своем будущем?
Во всех странах G8 большая
часть респондентов (от 55% до 83%) в той или иной степени солидаризировалась
с точкой зрения, что жизнь в стране становится опаснее. Вместе с тем россияне
существенно чаще утверждают, что жизнь в стране становится безо-пасней. Так
считает почти половина (45%) респондентов GMI-Poll. В этом российские респонденты
оказались ближе к респондентам из США, где также больше трети опрошенных фиксируют
улучшение положения в сфере безопасности. По всей видимости, и рос-сияне, и
американцы по-прежнему переживают шок после террористических атак 1999-2001
гг., по сравнению с которыми ны-нешняя ситуация кажется им спокойнее.
А вот европейцы и японцы в подавляющем большинстве (три четверти и больше опрошенных) придерживаются противопо-ложного мнения (см. рис. 2).
Рисунок 2. Жизнь в нашей стране становится...
2. Рейтинг социальных
угроз
Каких же социальных угроз
граждане G8 опасаются более всего? В качестве тестируемого набора угроз респондентам
бы-ли предложены 10 явлений, ранее уже оценивавшихся в рамках проекта "Евразийский
монитор", и одно новое, касающееся темы энергетической безопасности.
Скажите, пожалуйста, в какой
степени Вы лично опасаетесь следующих возможных событий и явлений в нашей стране?
1. Ядерная война.
2. Военное нападение со стороны других государств.
3. Межэтнические конфликты, межнациональные войны.
4. Распространение терроризма, крупные террористические акты (взрывы, захват
заложников).
5. Экологические катастрофы, химическое и радиационное заражение воды, воздуха.
6. Массовые эпидемии, распространение смертельных заболеваний.
7. Массовая безработица и обнищание населения.
8. Ограничение демократических прав и свобод.
9. Утрата национальной самобытности и традиций.
10. Утрата моральных ценностей, безнравственность, распространение наркомании,
порнографии, проституции, азартных игр и т.п.
11. Сбои в поставках энергоносителей, длительный дефицит бензина, приостановка
газоснабжения.
Шкала ответов:
1. Я НИКОГДА не беспокоюсь
по этому поводу.
2. ИНОГДА я испытываю беспокойство по этому поводу.
3. БОЛЬШУЮ ЧАСТЬ ВРЕМЕНИ я испытываю беспокойство по этому поводу.
4. Я ПОСТОЯННО испытываю беспокойство по этому поводу.
5. Нет определенного ответа / Отказываюсь отвечать.
В табл. 1, приведены доли
респондентов в каждой стране, часто или постоянно испытывающих беспокойство
по пово-ду соответствующих угроз. Как видно из табл. 1, в число социальных угроз,
чаще всего вызывающих серьезное беспокой-ство населения стран G8, вошли как
совершенно ожидаемые угрозы ("распространение терроризма" и "массовая
безрабо-тица и обнищание"), так и довольно неожиданные угрозы гуманитарного
(социокультурного) плана - "потеря националь-ной самобытности и традиций"
и "утрата обществом моральных ценностей". Все угрозы, касающиеся военных
конфликтов, большинству респондентов не представляются вероятными, а следовательно,
не вызывают тревоги.
Вместе с тем дифференциация
общественного мнения в вопросе "о страхах" довольно велика. Так, различия
в уровне опа-сений по поводу "утраты национальной самобытности" и
"сбоев в поставках энергоносителей" превышают 50% выборки (на-пример,
во Франции 81% респондентов испытывают беспокойство по поводу "утраты национальной
самобытности", а в Вели-кобритании - только 29%). Можно сказать, что в
отдельных странах G8 к этим угрозам существует прямо противоположное отношение
(см. рис. 3).
Рисунок 3. Рейтинг социальных угроз и опасений, % респондентов
При этом французы и итальянцы демонстрируют повышенный уровень обеспокоенности (более 50% опрошенных) по по-воду большей части социальных угроз (из 11 предложенных). В США, Канаде и Великобритании, напротив, ни одна из тести-руемых угроз не набирает 50% обеспокоенных ею респондентов (см. табл. 1, а также п. 4).
3. Типология социальных
угроз
Понятно, что разные участники
опросов отмечали в качестве наиболее опасных для себя явлений разные альтернативы
из 11 предложенных. И то, как часто некоторые социальные угрозы выбирались (или
не выбирались) в таком качестве вместе, может свидетельствовать об определенной
близости этих угроз в массовом сознании граждан G8. Иными словами, на основе
анализа согласованности оценок опасности разных социальных угроз можно построить
типологию социальных угроз. На рис. 4 приведен результат двух математических
процедур (кластерного анализа и многомерного шкалирования на основе близости
оценок тревоги), позволяющий предположить наличие в массовом сознании трех типов
социальных угроз:
1.Угрозы жизни и безопасности;
2.Угрозы потери социального комфорта (социальные лишения);
3.Угрозы потери культурно-психологического комфорта (в том числе ценностный,
идеологический, религиозный дис-комфорт).
Можно сказать, что большинство
респондентов акцентируют внимание (выражают беспокойство) на каком-то одном
из типов социальных угроз, и в разных странах эта акцентировка может быть различной,
определяющей национальный тип социальной тревожности.
4. Национальные профили
социальной тревожности
Как уже говорилось, исследование
выявило существенную дифференциацию общественного мнения относительно соци-альных
угроз. Для каждой страны был построен свой профиль социальной тревожности, основанный
на расчете доли рес-пондентов, выражающих заметное беспокойство по поводу каждой
из тестируемых социальных угроз. На рис. 5 и 6 представ-лены такие профили для
разных стран.
Рисунок 5. Национальные профили социальной тревожности, % респондентов
Рисунок 6. Национальные профили социальной тревожности, % респондентов
Нетрудно заметить,
что для всего набора социальных угроз профили социальной тревожности Франции,
Италии (а также в большинстве случаев и Германии) лежат выше соответствующих
профилей США, Канады и Великобритании. Это означает, что у континентальных европейцев
вообще выше общий уровень социальной тревожности.
Вместе с тем
есть угрозы, по которым различия в уровне обеспокоенности достигают 50%. Так,
если для стран континентальной Европы "потеря национальной самобытности"
является одним из самых актуальных страхов, то для большинства респон-дентов
США, Канады и Великобритании эта угроза не является значимой. Выдвинем в качестве
объясняющих гипотез (безуслов-но, требующих проверки в дальнейших исследованиях)
следующие предположения. С одной стороны, американцы и канадцы по своему психотипу
и национальному генезису изначально более космополитичны; они ориентированы
на глобализацию и уни-фикацию ценностных норм. С другой стороны, граждане европейских
стран, в последнее время больше других "продвинувших-ся" в строительстве
интернационального общего дома, испытывают некоторый испуг, связанный с ускоренной
интеграцией и делегированием суверенитета (голосование в некоторых странах по
проекту европейской Конституции - первое тому подтверждение).
Весьма показательны различия в уровне обеспокоенности возможными "сбоями в поставках энергоносителей". Понятно, что более всего по этому поводу беспокоятся жители Японии - страны, очень сильно зависящей от внешних закупок нефти и другого топлива. Кроме того, японцы чаще граждан других стран выражают озабоченность военными угрозами (в том числе угрозой ядерной войны). А наименее озабоченными как поставками энергоносителей, так и внешнеполитическими угрозами оказались россияне (точнее, интернетизированные россияне, поскольку в традиционном опросе face-to-face уровень озабоченности военными угрозами зафиксирован вдвое выше, и здесь россияне больше напоминают японцев, чем европейцев).
5. Национальные типы
социальной тревожности
На основании сравнительного
анализа национальных профилей социальной тревожности (по степени их близости,
по-хожести) была сделана попытка классифицировать страны G8 в пространстве социальных
угроз. На рис. 7 приведен результат многомерного шкалирования, воспроизводящий
в двухмерном пространстве расстояния между странами по степени разли-чия их
национальных профилей социальной тревожности. Исходя из результатов математического
анализа данных, можно смело предположить существование по меньшей мере двух
выраженных типов социальной тревожности, которые условно можно назвать "атлантическим"
("американским") и "континентальным" ("европейским").
Чем же характеризуются два
вышеупомянутых типа социальной тревожности? На основании данных опросов по проекту
G8-Fears можно назвать два главных различия: 1) различие в общем уровне социальной
тревожности и 2) различие в акценти-ровке внимания на разных типах социальных
угроз. На основе ответов на главный вопрос исследования
("В какой степени Вы
лично опасаетесь следующих возможных событий и явлений в нашей стране?")
все респонденты были раз-делены на три группы: 1) те, кто не испытывает заметного
беспокойства по поводу ни одной из перечисленных угроз ("социально спокойные");
2) те, кто испытывает частое или постоянное беспокойство по поводу пяти и менее
угроз из предложенных к оценке одиннадцати; 3) те, кто всерьез озабочен большинством
угроз (шестью и более) - "социально тревожные". На рис. 8 представлено
распределение указанных групп респондентов в разных странах.
Рисунок 8. Доли социально спокойных и тревожных респондентов
Как видно, в странах первого
типа социальной тревожности (США, Канада, Великобритания) более четверти респондентов
не проявляют обеспокоенности по поводу какой бы то ни было из 11 угроз, тогда
как во Франции, Италии и Германии (второй тип) таких респондентов не набирается
и 10%. По уровню общей социальной тревожности российская интернет-аудитория
оказывается ближе к "атлантическому" типу, а японцы - к "европейскому".
Вместе с тем второй фактор
- акцентирование обеспокоенности на определенном типе социальных угроз - несколько
меняет картину. По этому фактору российские респонденты оказываются ближе к
"европейскому" типу, характеризующемуся повышенной тревожностью относительно
угрозы потери национально-культурной идентичности. Напротив, японцы чуть чаще
обеспокоены угрозой потери "социального комфорта", что как раз характерно
для "атлантического" типа социальной тревожности.
К сожалению, специфический характер исследования не позволяет сегодня достаточно полно проинтерпретировать и объяснить социологически природу двух типов социальной тревожности. В качестве первичных гипотез можно предположить влияние религиозных и языковых факторов. Но подтверждение или опровержение этой гипотезы требует дальнейших более глубоких исследований.
6. Социально-демографические
факторы социальной тревожности
В рамках исследования G8-Fears,
как это обычно бывает во всех социологических исследованиях, проверялись гипотезы
зависимости социальной тревожности от социально-демографических параметров респондента
(пол, возраст, образование, доход). Следует сказать, что действительно серьезных
различий в восприятии социальных угроз представителями различных гендерных,
возрастных и доходных групп респондентов обнаружено не было. Хотя чуть чаще
повышенное беспокойство по поводу социальных угроз проявляли женщины, лица старшего
возраста и менее состоятельные респонденты, что, в общем-то, весьма естественно.
Чуть более дифференцирующим фактором оказалось образование, причем респонденты
со средним образованием немного чаще декларировали повышенное беспокойство,
чем респонденты с высшим образованием.
Три главных вывода
1. В число социальных угроз,
чаще всего вызывающих серьезное беспокойство населения стран G8, вошли, с одной
сто-роны, совершенно ожидаемые в этом качестве угрозы потери социального комфорта
- угроза "распространения терро-ризма", "массовой безработицы
и обнищания", а с другой - довольно неожиданные угрозы культурно-психологического
плана (угроза "потери национальной самобытности и традиций" и угроза
"утраты обществом моральных ценностей"). Все угрозы, касающиеся военных
конфликтов и войн (угрозы безопасности), большинству респондентов не представляются
сегодня столь же актуальными. Можно сказать, что социокультурные проблемы, связанные
с рисками глобализации (типа "потери национальной самобытности" и
т.п.), "просятся" в повестку дня будущих встреч мировых лидеров G8.
2. Восприятие социальных
угроз в разных странах существенно различается. Прежде всего можно смело сказать,
что общий уровень тревожности в странах континентальной Европы (Франция, Германия,
Италия) существенно выше, чем в "атлантических" странах (США, Канада,
Великобритания). При этом в первом случае заметно выше актуальность культур-ной
проблематики (традиции, мораль и т.п.), а во втором - респонденты чаще опасаются
угроз, связанных с возможной потерей социального комфорта. В известной мере
можно говорить о двух типах тревожного сознания - "европейском" и
"атлантическом". Россия и Япония в этом смысле демонстрируют отдельные
специфические типы массового сознания.
3. Восприятие социальных угроз оказалось слабо связанным с социально-демографическими параметрами респондентов (пол, возраст, материальное положение). Похоже, в большей мере оно определяется культурно-психологическим типом индивида и образованием. В этой связи можно предположить, что специфическая в культурном и образовательном плане аудито-рия Интернета в значительной степени представляет собой передовую группу общества, а актуальная, с ее точки зрения, социальная проблематика, возможно, в будущем станет актуальной для всего населения страны.
Рисунок 9. Рейтинг социальных угроз и опасений (Россия)
Данные, полученные в результате исследования мнения российской интернет-аудитории (Россия-И), в отдельных аспектах существенно отличаются от данных, характеризующих мнение населения России в целом (Россия-А).