Российская стратегия по оказанию содействия законному руководству Сирии в борьбе с террористическими формированиями продемонстрировала наступление качественно нового этапа: не только США, но и Россия теперь может восстанавливать закон и порядок в наиболее важных регионах мира. Следующим этапом возвращения роли и признанного статуса великой державы для России является организация успешного восстановления разрушенной террористической войной экономики Сирии в условиях критической ограниченности сирийских национальных ресурсов на эти цели. Для этого необходима разработка и реализация российского аналога плана Маршалла. Предлагается концентрация российской экономической помощи и инвестиций на наиболее перспективных для российских и сирийских интересов направлениях развития сирийской инфраструктуры с ключевым положением объектов, восстановленных или созданных с российским участием. Базовый императив здесь — отработка в Сирии новой модели реализации российских возможностей в ключевых секторах (узлах) осуществления мировых стратегических проектов как нового формата развития Ближнего Востока.

В статье приведен анализ возможной стабилизации ВВП мира в прогнозном периоде, в том числе объясняемой системным долговременным падением цен на нефть. Учитывая, что ВВП мира представляет собой стоимость всех товаров и услуг конечного потребления, снижение ВВП можно связывать с их удешевлением. Это удешевление может быть вызвано высокими темпами инновационно-технологического развития мировой экономики. В статье приводится аргументация того, что снижение темпов ВВП мира имеет долговременный характер. Возможно даже рецессионное развитие мировой экономики. Но это не катастрофично. Мировая экономика под воздействием инновационных процессов перестраивается путем информационно-технологического пополнения и снижения затрат на производство товаров и услуг конечного потребления. В статье на модельном уровне показано, что страны с невысоким душевым ВВП могут иметь даже большие потенциальные возможности перехода к информационной экономике, чем страны с высоким значением душевого ВВП. Это открывает для России окно возможностей по модернизации экономики в соответствии с развивающимися тенденциями мирового инновационного процесса.

В условиях, когда США реализуют глобальный геоэкономический проект (Транстихоокеанское партнерство и Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство), призванный коренным образом переформатировать зоны стратегического влияния в мировой экономике, необходима новая управленческая модель, встречный российский проект (Большое евразийское партнерство) с опорой на топливно-энергетическую и транспортно-логистическую инфраструктуру на базе сотрудничества государств — участников ЕАЭС. Большое евразийское партнерство должно быть нацелено на глобализационно-стратегическую трансформацию постсоветской экономической интеграции и сотрудничества для расширения сфер извлечения прибыли и наращивания добавленной стоимости, получаемой компаниями ЕАЭС на доступных рынках стран Европы и Азии.

В последнее время с каждым годом мировая экономика все больше зависела от темпов развития экономики Китая, с которым многие страны традиционно связывали надежды на успешность выхода из кризиса. 2015 г. ярко и недвусмысленно продемонстрировал тенденцию нарастания китайской критической нестабильности. Здесь много причин, и одной из важнейших явилось изменение политики США — прекращение программ «количественного смягчения», от чего зависит конъюнктура спроса на китайские товары и объем их экспорта. Окончательно проявился кредитный характер «успехов» экономического роста Китая, практически исчерпана возможность получения эффекта от реализации модели финансового стимулирования национальной экономики КНР путем расширения объема займов и инвестиций. Основной вывод: существует прямая зависимость между последствиями инвестиционного и промышленного перенасыщения в Китае вследствие экстремальных темпов экономического роста и усилением структурных финансово-экономических диспропорций, закладывающих контуры неизбежно вытекающего из них нового витка китайского и мирового экономического кризисов.

Балансирование на грани финансовой катастрофы США, а также всей мировой экономики, чья положительная динамика ранее поддерживалась финансовой пирамидой, выстроенной ФРС США, не могло длиться вечно. Исчерпание регулирующих возможностей США в рамках прежнего управленческого контура потребовало перехода к постамериканской модели балансирования глобальных финансовых диспропорций. Выход найден на основе использования советского опыта: США перешли к созданию мирового Госплана на организационном каркасе формирования американизированного СЭВ на базе пакета торговых соглашений: Транстихоокеанское партнерство (ТТП), Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство (ТТИП) и Соглашение о торговле услугами (ТИСА).

Одним из наиболее важных конкурентных преимуществ США является умение проводить многоходовые стратегические финансовые операции, позволяющие экспортировать возникающие кризисные явления за пределы американской экономики, обеспечивая устойчивость собственного развития. Основой этих операций являются организационные механизмы финансово-экономического балансирования экономики США. С их помощью реализуется логическая цепочка глобальных управленческих итераций «формирование денежной массы в валюте долларов США» → «манипулирование объемами и направлениями финансовых потоков в форме реальных долларов (наличные и безналичные) и в форме производных финансовых инструментов (деривативы и пр.)» → «возможность переведения Соединенными Штатами мировых кризисов в формат поэтапных стратегических финансовых операций в американских интересах».

Операционным результатом стратегии, реализуемой политико-экономическими кланами США, которые привели к власти нынешнего президента Барака Обаму и контролируют большинство современных политических лидеров европейских стран, влияют на будущее мировой экономики и экономики России в 2015–2016 гг., является манипулятивное оперирование мировыми ценами на нефть. Такая стратегия призвана сформировать новый экономический и политический расклад сил на мировой арене через попытку изъять накопленные финансово-экономические ресурсы ряда нефтеэкспортирующих стран и сфокусировать кратко- и среднесрочный тренд стимулирования антикризисного развития экономик развитых стран Запада, опирающихся на усиление эксплуатации природных и индустриальных ресурсов, прежде всего России, на неэквивалентной экономической компенсации за поставляемые энергетические ресурсы. Одновременно имеет место попытка «расшатать» не нравящиеся Западу политические режимы, включая Россию. Из сложившейся ситуации России необходимо сделать адекватные выводы для политики поддержания национального экономического суверенитета в ХХI в.

Крымские события — это смысловой информационный сигнал о начале новой мировой эпохи, пришедшей на смену эпохе, связанной с крушением Советского Союза. В этих условиях стратегическая роль России как гаранта — оператора системы поддержания мировых и региональных балансов позволяет ей на постоянной основе интегрироваться в системные механизмы, определяющие контуры мировых макроэкономических моделей и благополучие международных и национальных экономико-политических институтов: Россия вернулась в число великих держав.

Макростратегическая игра мировых акторов вокруг цен на нефть — это не вопрос бизнеса, это вопрос глобального доминирования. Если Россия выдержит транслированный из-за рубежа стратегический тренд макроорганизованной нестабильности в формате геоманипулятивного снижения цен на нефть, значит российская модель не уступает американской и модели ЕС как основным моделям формирования базовых сегментов социума, что окончательно подтверждает наш статус: возвращение в число великих держав. Констатация нового расклада сил в мировой экономике: правопреемство современной России (Третий Рим) от Византийской, затем Российской империи и СССР как одному из ключевых мировых политико-экономических и цивилизационных центров состоялась.

Стратегический характер гонки инновационных технологий в мировой экономике диктует необходимость формирования в России системной организационно-информационной структуры, которая сможет выполнять функции центра интегрированного управления, в том числе стратегического планирования комплексного развития в сфере науки и техники, путем сетевой концентрации научно-технических связей в ключевых областях знания.