Создание кадров — главный инструмент китайского чуда

Продолжая толкование «китайского чуда» (неуклонного возрастания совокупной мощи современного Китая) с позиций небополитики, автор прослеживает процесс планомерного «выращивания» кадров для китайской научной и экономической элиты.

Петр ГВАСЬКОВ
Создание кадров – главный инструмент китайского чуда
"Экономические стратегии", №4-2006, стр. 26-27

Гваськов Петр Адольфович — третий секретарь Союза военных китаеведов России. АКАДЕМИЯ НЕБОПОЛИТИКИ® откровенный взгляд сверху www.arriere-garde.ru

Признанным архитектором "китайского чуда" выступает Дэн Сяопин. В цикле Перемен на его долю достался переход нации от хаоса к "малому процветанию". А такой переход невозможен без изменения сознания "революционных масс", и прежде всего управленческих и технических кадров. Полное изменение сознания масс произойдет в Китае в процессе смены трех поколений (дай) одновременно живущих дедов, отцов и детей в течение одного шестидесятилетнего цикла: 1959-2019 гг. В содержательном же плане полное изменение сознания масс – это переход от устоев "классовой борьбы" (диалектики двух противоположностей) к устоям "социальной гармонии" (слаженной соразмерности неравновеликих частей, которых по крайней мере три).

Упорядочение длительного хаоса революции, гражданской и антияпонской воины в Китае и установление в стране в 1949 г. централизованной власти под именем "Китайская Народная Республика" "Великий Кормчий" Мао Цзэдун осуществил путем опоры умов и сердец китайцев на борьбу классов. Мировоззренческие основы достижения прогресса через борьбу изложены в трудах Мао 1937 г.: "Относительно противоречий" и "Относительно практики". Апофеозом ставки Мао на борьбу противоположностей как движитель прогресса была встряска китайского общества "Большим скачком" и "Культурной революцией" в конце 50-х – начале 70-х гг. ХХ в. Мао Цзэдун умер в 1976 г., совершив два главных дела своей жизни: во-первых, упорядочил хаос разномыслия и начал "новую династию" централизованного государства, во-вторых, произвел встряску сознания масс, без которой переход от "хаоса" к "малому процветанию" и далее к гармонии "великого единения" был невозможен.

К концу 1970-х гг. китайское общество было готово к переменам. И Дэн Сяопин начал перемены с устоев сознания китайцев. "Не важно, какого цвета кошка, важно, чтобы она ловила мышей" – вот введенная им главная формула критерия истины, означавшая поворот от догматов "красной веры" марксизма к традиционному конфуцианскому прагматизму. Далее Дэн Сяопином был провозглашен "курс реформ и открытости". Так называемая "открытость Китая внешнему миру" на деле означала, что дверь свободно открывалась лишь для ввоза в страну иностранного капитала и технологий. Что касается идеологии, то задача состояла в том, чтобы, с одной стороны, "раскрепостить сознание" (снять догмы марксисткой диалектики), а с другой – не потеряв по пути национальную идентичность, по краю необходимой и достаточной для дела реформ "вестернизации" вернуть массы к традиционным устоям культурного превосходства и национального величия Поднебесной. В понимании даоса, зарубежная либерал-демократия вкупе с "технологическими диковинками" – это "развитая дикость", потерявшая осознание "Воли Неба" и приоритет гармонии бытия над инстинктами потребления. В символике цвета задачу изменения сознания китайцев можно обозначить как переход от красного к желтому. На данном этапе можно утверждать, что термин "красный Китай" уже не соответствует состоянию умов и сердец китайцев, но и традиционное имя "желтый дракон" пока еще не вполне заняло свое место.

Важнейшая задача ограниченной и дозированной вестернизации сознания китайцев, необходимой для восприятия иностранных инноваций и внедрения передовых и высоких технологий в практику хозяйства, решалась не через затягивание идей и ценностей "либерал-демократии" внутрь страны, но через физическое оставление нового поколения китайской интеллигенции за рубежом. Для прикрытия этой задачи "архитектором китайского чуда" была мастерски использована история с подавлением "контрреволюционного мятежа" на площади Тяньаньмэн в июле 1989 г. После "расправы" с поборниками прав человека сотни тысяч китайских студентов, обучавшихся в университетах Америки и Европы, по политическим мотивам получили легальную возможность остаться работать за рубежом после окончания срока обучения. Китайские выпускники просочились в ведущие технологические фирмы и научные центры Запада, закрепились на передовых позициях мировой инновации. А поскольку в Китае эмиграция никогда не рассматривалась как "измена родине в форме перехода на сторону врага", но, наоборот, всегда выглядела как акт патриотизма в форме использования иностранного опыта на благо родины, государственная задача подготовки кадров и их вооружения знаниями и навыками практической работы в инновационных фирмах Запада была решена.

Освоив высокие технологии и поняв методологию инновации, китайские кадры с начала XXI в. стали массово возвращаться в КНР. Одновременно шел процесс затягивания в Китай современных производств. То, что можно было купить из технологий, машин и оборудования, покупалось. Ограничения же преодолевались благодаря невидимой работе китайской разведки, в получении доступа к закрытым технологиям опиравшейся на осевшую на Западе китайскую диаспору, одновременно и диссидентствующую, и преданную "могилам предков". В результате в Поднебесной появились собственные "клоны" самых передовых производств. А с созданием соответствующей требованиям инновации материально-технической базы в планы XI пятилетки (2006-2010) была включена цель: превратить страну из индустриальной державы в технологическую, такую как Япония или Германия. Можно ожидать, что в планах XII пятилетки (2011-2015) будет намечено превратить Китай в инновационную сверхдержаву (таковыми во второй половине ХХ в. были лишь СССР и США).

Новому статусу страны должна соответствовать новая идеология. Не вызывает сомнения, что бывшие "революционные массы", отрешаясь от вполне нейтрального и интернационального буддизма, плавно переходят к традиционному националистическому даосско-конфуцианскому сознанию, в большей мере сохраненному на Тайване. Поэтому "конец Двоецарствия" – возвращение Тайваня в лоно родины – будет означать, что в 2009-2019 гг. произойдет и возврат всей страны к устоям национальной идентичности, идеологическая "зачистка" догм как коммунизма, так и либерализма, привнесенных извне. В 2005 г. на V пленуме ЦК КПК XVI созыва было заявлено о завершении борьбы классов и провозглашен курс на строительство в Китае общества "социальной гармонии". Подсказку того, как это будет сделано и как будет выглядеть, дает двенадцатилетнее царствование третьего императора династии Цин по имени Юнчжэн (1723-1735), ознаменовавшее взлет Китая в начале последнего, седьмого периода "великого единения" китайского исторического поля. Нечто подобное должно повториться в новых условиях восьмого периода с 2015 по 2027 г. В "перспективах прошлого и истории будущего" Юнчжэн очистил самосознание китайцев от влияния "вестернизации" (закрыл церкви и выслал всех миссионеров), на новых принципах установил порядок и поднял экономику империи. Это было единое, духовное, зажиточное и подчиненное четкой иерархии "общество социальной гармонии".

Восьмой период полного подъема Китая, как и четвертый период, пришедшийся на конец VII в. – время правления третьего императора династии Тан, – будет носить имя "великая гармония". Это имя означает, что различные слои китайского общества будут преследовать разные интересы и опираться на разные идеи, однако их цели – процветание и стабильность – совпадут, противоречия будут незначительными, а управление единым. Символически "восьмерка" в номере периода означает, что процветание станет самым плодотворным, богатство страны будет доведено до изобилия, успешность достигнет вершины, общество достигнет гармонии. Ожидается, что, в отличие от предыдущих периодов взлета, грядущий восьмой период полного подъема благополучия страны позволит впервые в китайской истории подняться от единения по форме к гармонии по существу.